С давних пор, еще с юности, наметилась закономерность: меня влекли люди легкие, веселые, витальные, на обывательском языке маркируемые как «нормальные», или - вот еще модное словечко - «адекватные», но особую тягу я ощущала к людям, которые наделены тем, что Кречмер определяет как «талант к трагическому». Талант этот - отнюдь не искусственно сконструированный образ, не роль и не театральная поза, которые всегда вызывают что-то вроде брезгливой усмешки, но подлинная драма человеческой экзистенции, переживаемая ее носителем мужественно, молча и в абсолютной тишине. Перед лицом этой подлинности я всегда осознавала свою и поверхностность, и слабость, но одновременно и свою укорененность в истинной, несимулятивной, природе моего «я». Заглядывая в эту бездну, всегда ощущаешь некий ужас и хочется бежать без оглядки, но ноги становятся ватными, и ты замираешь на краю, поскольку понимаешь: именно в этот момент, если не отшатнуться, ты и приходишь к самому себе.