У меня другие Ночи... Но тоже - мы ведь тогда те, кем могли бы стать, но днем не становимся...
"Запись от 15/I-2013 04:13
"Реверберация мысли"
Зеленый ветер смешивался с синей ночью, в окнах потухали огни жизни, город верно возвращал себе свое обездвиженное время. Над головой упрямо и хищно носились бесчисленные хвосты одного и того же самолета, ввинчивающегося четырежды четырьмя лопастями, словно окоченевшими пальцами, во все еще кисельное, незастывшее время, сконденсировавшееся в облака. Фонарь своим последним предсмертным криком капал чем-то рыжим на что-то белое и живое, разлетающееся от обжигающе-ядовитых капель - и скользкий асфальт зиял бесстыжей наглостью своей наготы - и звал куда-то вниз, где тепло и всем всегда всего хватает - лишь бы только они не научились думать...
Раз. (Рассказ. )
Секундомер, примерзший к ладони, бежал вперед, оглядываясь и подгоняя пульс, изредка приостанавливаясь ветру вопреки.
Два. Три. (Смотри! )
Ветер почуял мое присутствие, стал кружить, планомерно сужая петлю.
Четыре. Пять. (Пойду гулять. )
Фонарь отдал своему электрическому богу душу, изнасилованная колба полыхнула матовой чернотой и разъеденный асфальт ощерился острой кромкой.
Шесть. Семь. (Уйду совсем... )
Ночь хохочет радужными слезами. А вокруг все так же неистово-хищно носятся хвосты в тумане застывающе-остывающего времени, акульим чутьем своим чуя запах сочащейся мысли.
Восемь. Девять. (Что мне делать? )
Бетонные коробки, набитые оболочками-некогда-людей, высосанных из тушек своих некогда ночью - теперь провожают меня удивленно-пустыми зрачками. И с каждым шагом умоляя погружаться в живое нечто, подчеркнуто девственно-белое, омраченное рыжими пятнами крови убитых (мною? ) фонарей...
Расплата.
Десять.(Надо все взвесить. )
Писалось под музыку: Дети детей - Все живое"